МЕГАРЕГИОН  -  СЕТЕВАЯ  КОНФЕДЕРАЦИЯ

Введение Мегарегион Структура Контакты На главную
Путь к проекту Аналитики Этика Биографии Гостевая книга
О проекте К списку статей Условия участия Ссылки Стенограммы

 Статья Ростислава Евдокимова

 

Ростислав Евдокимов-Вогак

"Питерские подпольщики и диалектика городского мифа"

Уточним некоторые термины. Официально до 1991 г. наш город назывался Ленинградом, но те, о ком здесь пойдет речь, старались без крайней нужды не употреблять этого названия, предпочитая ему старое, хотя чаще всего в сокращенной форме: «Питер».

Я называю их подпольем, потому что в своем большинстве они сознательно ориентировались именно на нелегальные формы борьбы, а не на открытую и формально законопослушную правозащитную деятельность.

Наконец, речь здесь пойдет об убежденных антикоммунистах, не веривших ни в какие еврокоммунизмы или «социализмы с человеческим лицом» и не утруждавших себя бесплодными размышлениями на тему, кто «лучше»: Ленин или Сталин, Гитлер или Троцкий, Бухарин, Киров или Мао Цзедун. По присловью их врага Ленина «черт синий, черт зеленый – все равно черт», а фашизм они склонны были рассматривать в качестве либерального варианта той же самой формации, что и коммунизм.

К задачам настоящего доклада не относится теоретическое обсуждение последнего тезиса (о сравнительной с коммунизмом либеральности фашизма). Замечу лишь, что имелось в виду неизмеримо меньшее число жертв фашизма по сравнению с коммунизмом и меньшее количество параметров, по которым в этой разновидности тоталитаризма считалось возможным прибегать к массовым репрессиям: помимо идеологической нетерпимости, которая была общей как для одних, так и для других, фашизм, даже в самой своей одиозной форме нацизма, предполагал истребление или порабощение лишь нескольких наций – славян, евреев, цыган, – тогда как согласно марксизму-ленинизму подавлению и частичному или даже полному уничтожению подлежали дворянство, духовенство, офицерство, предприниматели, торговцы, крестьяне и большинство квалифицированных рабочих всех народов – то есть практически все население земного шара.

Три эти особенности, из которых первая – именование города – носила скорее эстетический характер, но была вполне неизбежна в случае принятия двух последних, фундаментальных пунктов символа веры, резко отличали нашу прослойку от классических диссидентов. Диссидент вполне мог искренне считать себя «либеральным коммунистом», что для убежденных борцов с режимом звучало дико, свидетельствуя, по их мнению, либо о слабоумии и (или) безграмотности, либо о подлости и хитрой попытке замаскировать свою истинную сущность друга властей, критикующего лишь «отдельные недостатки». Обе эти возможности, с точки зрения подпольщиков, делали многих диссидентов просто опасными в общении потенциальными стукачами (вольными или невольными), а разбираться в степени их антикоммунизма, умственных способностей и честности в каждодневной практике бывало затруднительно. Признавая, что большинство диссидентов все же люди честные и неглупые (хотя бы потому, что тоже исповедуют самый натуральный антикоммунизм, но по складу характера предпочитают легальные и полулегальные формы борьбы), подпольщики предпочитали держаться по отношению к ним настороженно. На расхожую манеру западных визитеров переносить на них общие, как бы родовые наименования правозащитников и «инакомыслящих» они вежливо, но твердо отвечали, что защищать права, определенные советским законодательством, не собираются, ибо не признают самих основ коммунистического строя купно с советской Конституцией и всем сводом советских законов; международные, то есть как бы «западные» договоренности в области прав человека, безусловно, замечательны, но под террористическим гнетом тоталитарного государства не слишком актуальны; а мыслящими «инако», то есть отлично от всего остального человечества, они предпочитают называть коммунистов, себя же считают «просто мыслящими» – как все нормальные люди. Впрочем, открещиваясь подобным образом от классического диссидентства на словах, на практике они чаще всего достаточно плодотворно сотрудничали с наиболее решительными его представителями.

Но пора уже обозначить этих таинственных незнакомцев как-то конкретнее. Сразу оговорюсь, что рассказывать об одиночках я, как правило, не стану. По той извинительной причине, что даже среди арестованных (обычно, по пустякам) их было довольно много, общее же их количество просто не поддается исчислению. На первый взгляд такое заявление выглядит слишком смело. Но вспомним: на первых полусвободных советских выборах 1989 г. блистательно провалились почти все кандидаты-коммунисты. Участвуя сам в тех выборах, я прекрасно помню, как жильцы еще в дверях спрашивали агитаторов: член или не член партии их кандидат, и если тот оказывался коммунистом, в тонкости его платформы и степень либеральности никто входить уже не желал. Двери просто захлопывались. Думается, это лучшее доказательство тому, что к тому времени подавляющее большинство населения нашего города (и других крупных городов) стояло на резко антикоммунистических позициях. За два-три года такие перевороты в сознании у миллионов людей произойти не могут, тем более что тогдашние власти антикоммунизма как такового отнюдь не поощряли. Единственное объяснение – наличие в обществе массовых антикоммунистических настроений задолго до «перестройки». Но по памятным причинам обнаруживать эти настроения до поры до времени было небезопасно. Следовательно, сам факт почти мгновенного краха партийных кандидатов при первой к тому возможности свидетельствует о массовом подпольном антикоммунизме в нашей стране, по меньшей мере, начиная с периода брежневского правления. Другое дело, что носители этих настроений были не только пассивны, но и разобщены. Заметим, кстати, что, несмотря на все недостатки последовавшего правления, вызвавшие разочарование в идеалах демократии и позволившие наследникам КПСС отвоевать часть сданных позиций, большинства они так и не сумели получить даже в масштабах страны, в Петербурге же – тем более.

Из организованных подпольных групп осознанно антикоммунистического скроя в нашем городе можно выделить три-четыре наиболее устойчивых и концептуально укорененных. Это разные ячейки Народно-Трудового Союза российских солидаристов (НТС), действовавшие на всем протяжении послесталинского периода; Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа (ВСХСОН, «группа Огурцова»), возникший в зиму 1963—1964 гг. (формальный день основания – 2 февраля 1964 г. [1] ) и продержавшийся до арестов 1967 г.; и Свободное Межпрофессиональное Объединение Трудящихся (СМОТ), первый устойчивый независимый профсоюз, о создании которого было объявлено на пресс-конференции в Москве 28 октября 1978 г. [2] группой единомышленников, в большинстве своем состоявшей из петербуржцев.

В той или иной мере к ним примыкают группа Р.Пименова—Б.Вайля (1956—1957 гг.), разношерстная группа Виктора Трофимова – Малыхина – Бориса Пустынцева, исповедовавшая жестко конспиративные методы работы, но наряду с либеральными демократами (Пустынцев) и социал-демократами (Трофимов) включавшая в свой состав и «революционных коммунистов» (1955—1957 гг.), группировка Н.Брауна – А.Бергера (1969 г.), группа Ю.Рыбакова – Ю.Вознесенской – О.Волкова («дело о надписях» на стене Петропавловской крепости 1976 г.) и попытка создания организации В.Погорилым и В.Полиектовым (1984 г.) [3] .

Особые категории составляли более или менее многочисленные организации евреев-отказников (самая многочисленная и известная группа – «самолетчики» 1970 г.: Э.Кузнецов, М.Дымшиц и др. [4] ), а также полуподпольные религиозные объединения (христианский семинар и журнал «Община» В.Пореша, работавшие в тесной увязке с известным православным активистом А.Огородниковым – 1980 г. [5] ; одна из подпольных типографий баптистов [6] ; несколько группировок адвентистов седьмого дня). Заметим, что нынешний председатель Санкт-Петербургского городского суда гр. В.Полудняков, осудивший в 1981 г. Л.Нагрицкайте и И.Бишева за распространение адвентистских изданий, «счел, что антисоветский умысел их не требует доказательств по очевидности» и так и записал в приговоре [7] .

Нельзя не отметить особую идейную близость нескольких наиболее известных и последовательных из названных организаций. Вряд ли кому-либо удастся оспорить тот тезис, что как бы в фокусе идеологических и тактических их исканий находился НТС, созданный еще в 1930 г. в русском зарубежье и имевший штаб-квартиру во Франкфурте-на-Майне.

В самом деле. ВСХСОН не имел с ним контактов, но исходя из одних и тех же философских и историософских предпосылок (труды Н.Бердяева и других русских философов и историков первой половины XX века), пришел к вполне аналогичным практическим выводам. Параллели прослеживаются даже на организационном уровне. В 1940-х гг. в Германии В.Д.Поремский разрабатывает так называемую «молекулярную теорию», согласно которой «в тоталитарном государстве возможно создание массовой оппозиционной организации, которая… имела бы минимальные организационные структуры. Связь между отдельными “молекулами” по горизонтали не предполагалась. Роль координатора всей работы должен был взять на себя зарубежный центр» [8] . ВСХСОН не имел выхода на зарубежье, а потому роль такого центра взяли на себя несколько его возглавителей, прежде всего И.Огурцов и М.Садо. Но основная часть организации строилась именно по принципу автономных ячеек, почти не связанных друг с другом. Это и позволило группе просуществовать беспрецедентно долго для советских условий. На следствии И.Огурцову и М.Садо угрожали расстрелом, но, в конце концов, на суде в декабре 1967 г. их, Е.Вагина и Б.Аверичкина приговорили к длительным срокам заключения (И.Огурцова к 15 годам лагеря и 5 годам ссылки) по ст. 64 УК РСФСР («измена родине»), а в апреле 1968 г. судили еще 17 рядовых членов по сравнительно более легкой ст. 70 («антисоветская агитация и пропаганда») [9] .

Большинство активистов СМОТ изначально были знакомы с литературой издательства НТС «Посев» и, хотя под влиянием советской пропаганды и бытовавших в среде классических диссидентов предрассудков некоторые из них были настроены по отношению к НТС скептически, практически все разделяли основные идеологемы солидаристов, а руководители двух последовательно разгромленных редакций Информационного Бюллетеня СМОТ Р.Евдокимов и В.Долинин в Санкт-Петербурге и В.Сендеров в Москве стали впоследствии создателями официальных структур НТС в своих городах и в России в целом.

В той или иной степени своей идейной близости к НТС не скрывают Николай Браун-младший, Владимир Пореш и Валентин Погорилый. Юлия Вознесенская и Виктор Полиектов впоследствии в НТС вступили. А нынешний депутат Государственной Думы Российской Федерации Юлий Андреевич Рыбаков несколько лет назад стал членом Редакционной коллегии журнала НТС «Посев» [10] , не оформляя официально членства в самой организации.

Что касается ячеек самого Союза солидаристов и отдельных его членов в Петербурге, то их история начинается с самого начала рассматриваемого периода и даже уходит в более раннее время. «Так, в 1952 г. через границу прошел Виктор Михайлович Славнов. Несколько лет он вел подпольную работу в Ленинграде» [11] . «С осени 1955 г. в редакции ряда московских газет и издательств стали приходить письма из Ленинграда, написанные печатными буквами. <…> В одном из писем приводилось стихотворение», заканчивавшееся строками:

«Встать! Суд идет. Несем тиранам смерть,

Несем трудящимся Свободу!»

Первые буквы соответствующих слов дважды образуют аббревиатуру «НТС». «Генерал Серов, тогдашний руководитель госбезопасности, ознакомившись с письмами, наложил резолюцию: “Розыску этого автора уделить особое внимание”».

Автором был Юрий Леонидович Лёвин, записывавший на магнитофон передачи радиостанции НТС «Свободная Россия». Вместе с Евгением Дивеевым и Валентином Хоченковым он создал организацию «Молодая Россия», установившую связь с НТС через английского моряка. НТС «…в течение года на волнах “Свободной России” направил Юрию и его друзьям около десяти радиограмм», конечно, шифрованных. Весной 1956 г. Лёвин и его друзья фотоспособом размножили и разбросали по почтовым ящикам свыше сотни листовок к 1 мая. Бескомпромиссный антикоммунизм очевиден из отдельных лозунгов: «… 2. Долой культ Сталина, и не только Сталина, а любого вождя! <…> 4. Городам, предприятиям, институтам, носящим имена Сталина и других вождей, вернуть их настоящие имена! 5. Долой выборы по сталинскому способу!.. 6. Долой сталинские профсоюзы!.. 7. …Колхозники обойдутся без партийных надзирателей! 8. Ленинизм – то же самое, что и сталинизм!… 9. Включайтесь в революционную борьбу против коммунизма! 10. Да здравствует народно-освободительная революция! Да здравствует свобода!» Можно заметить, что некоторые из этих лозунгов не потеряли своей актуальности до сих пор, а ведь автору было тогда лишь 18 лет. Неужели он больше знал и лучше понимал сущность коммунизма, чем те высокоумные деятели, что, порой, и сегодня пытаются нас уверить, будто в те годы «мы ничего не знали» и «мы все верили в идеалы коммунизма»? «Не обобщайте!» – ответим мы им известным советским газетным штампом.

После вторжения советских войск в Венгрию Лёвин и его друзья размножили и распространили от имени НТС листовки с протестами против этой агрессии. Из всех распространенных ими листовок только 19 бдительные граждане отнесли в КГБ. 26 декабря 1956 г. Лёвин был арестован, через несколько дней арестовали и его друзей. «Всем троим было предъявлено обвинение по ст.ст 58-10 и 58-11 УК РСФСР (антисоветская агитация и связанная с ней организационная деятельность). Когда следствие было уже близко к окончанию, Лёвину дополнительно была вменена ст. 58-1-а (измена Родине), резко утяжеляющая наказание». На суде 24—25 апреля 1957 г. «Лёвин был приговорен к 10 годам лагерей с последующим поражением в правах сроком на 5 лет, Дивеев и Хоченков получили соответственно 4 и 3 года заключения».

После освобождения Лёвину удалось вернуться в Ленинград. В августе 1968 г. он снова протестует, на сей раз против вторжения советских войск в Чехословакию. Теперь его помещают в психиатрическую больницу системы МВД—КГБ. В 1971 г. он освобождается, но на время XXIV Съезда КПСС его опять прячут в психбольницу. В 1982 г. он вновь устанавливает непосредственный контакт с НТС через Р.Евдокимова, но КГБ арестовывает Евдокимова. Открытое и безопасное членство в НТС стало для Лёвина возможно только в 1990-е годы [12] .

Драматично складывались контакты с НТС историка и писателя Бориса Дмитриевича Евдокимова. Впервые он был арестован по политической статье почти сразу после окончания 2-й мировой войны. Тогда ему пришлось симулировать психическое заболевание. В те годы психотеррор был не в моде, так как достаточно просто было уничтожить или сгноить в лагере практически любого советского гражданина значительно более простыми способами. Поэтому примерно через полтора года Б.Евдокимов оказался на свободе. История повторилась в 1952 г. и в 1964 г. Сперва от длительного «лечения» его спасла смерть Сталина, потом – снятие Хрущева. Есть основания предполагать, что уже при первых своих арестах Б.Евдокимов был знаком с деятельностью НТС. Но контакт с Союзом ему удалось установить только в 1966 г. Многочисленные статьи и книги под псевдонимами Б.Стариков, О.Чистов, В.Никитин, Вайсс, Валентин Комаров, Сергей Разумный, Иван Русланов публиковались в журналах НТС «Посев» и «Грани», в брошюрах серии «Вольное слово» и отдельными книгами [13] печатались на Западе до 1971 г., когда Б.Евдокимов и его супруга Галина Владимировна были арестованы. В статьях «Еще об одном преступлении советского режима» и «Вариант газовой камеры» [14] Борис Дмитриевич первым рассказал миру о практике психотеррора в СССР.

Б.Евдокимов в очередной – четвертый! – раз весной 1972 г. был направлен на принудительное «лечение». Его жена, имея малолетнюю дочь, отделалась полугодом следствия и условным приговором. Аресту подвергся и сын Б.Евдокимова от первого брака Ростислав Евдокимов, но за недостаточностью улик и из-за нежелания властей выслушивать обвинения в аресте целых семей в тот раз репрессии против него ограничились отчислением из студентов исторического факультета ЛГУ.

НТС и сын развернули широкомасштабную борьбу за освобождение Б.Евдокимова. Принятый отцом в Союз Ростислав Евдокимов стал основным петербургским сотрудником Рабочей комиссии по расследованию злоупотреблений психиатрией в политических целях, созданной в середине 1970-х гг. Пинхосом Абрамовичем Подрабинеком и его сыновьями Александром и Кириллом в Москве. Благодаря свиданиям с отцом в стенах Казанской спецпсихбольнице он стал и главным информатором Комиссии о положении политзаключенных в ее стенах. Позднее ему удалось выкрасть в районной поликлинике «Историю болезни» отца и с комментариями переправить в Гонолулу на очередной всемирный съезд психиатров, что послужило одной из основных причин исключения советских психиатров из международной профессиональной организации.

В начале 1979 г. смертельно больного Б.Евдокимова (рак легких, бронхиальная и сердечная астмы, стенокардия, гипертония, диабет…) переводят в 1-ю Ленинградскую психиатрическую больницу общего типа в селе Никольском Гатчинского района области. Врачи обычной, гражданской больницы признают, что «больной» психически совершенно здоров и создают ему по советским нормам немыслимые для подобных заведений, почти курортные условия. Не дожидаясь официального судебного решения, лечащий врач и руководство больницы отвозят Б.Евдокимова на больничном транспорте домой и явочным порядком освобождают его. Если учесть, что формально эти их действия были противозаконными и они сами могли быть, как минимум, сняты с работы, а то и судимы, мужеству далеких от всякой политики настоящих медиков могли бы позавидовать многие диссиденты.

После смерти отца в том же 1979 г. Ростислав Евдокимов возглавляет редакцию Информационного Бюллетеня СМОТа и подключает к сотрудничеству Вячеслава Долинина. Ими было выпущено 5 номеров ИБ и еще для нескольких заготовлены материалы впрок. Бюллетени размножались в российской провинции десятками и даже сотнями экземпляров и переправлялись в штаб-квартиру НТС в Германии, где почти полностью перепечатывались журналом «Посев». После того как Р.Евдокимов распознал подосланного КГБ провокатора, этого последнего не стали разоблачать, но около года вели с ним сложную игру, снабжая КГБ дезинформацией о деятельности СМОТ и редакции его ИБ. Тем временем Р.Евдокимову удалось уничтожить практически все улики, а подготовленные для следующих выпусков ИБ тексты передать в запасную редакцию в Москве (В.Сендеров и В.Гершуни). В результате арест удалось надолго оттянуть. Евдокимов и Долинин были арестованы лишь в 1982 г., причем Евдокимов, из-за почти полного отсутствия прямых улик, только через месяц с небольшим после Долинина. Характерно, что запасная московская редакция, приступив к работе после петербуржцев, арестована была раньше них.

Руководителем следственной бригады у них был капитан КГБ Виктор Васильевич Черкесов, нынешний представитель Президента РФ в Северо-Западном Федеральном округе [15] , прокурором на процессе оказался Большаков (в годы перестройки – один из заместителей городского прокурора, а сейчас – заместитель В.Черкесова), судьей – Волженкина (ныне заместитель председателя городского суда). Приговор (по ст. 70 УК РСФСР, «антисоветская агитация и пропаганда») Р.Евдокимову был 5 лет лагерей строгого режима и 3 года ссылки, В.Долинину – 4 и 2 года соответственно. Но отбыть его полностью им уже не удалось: в 1987 г. почти все советские политзаключенные были освобождены.

Однако это не означало окончания борьбы КГБ со свободомыслием в России, а подпольщиков – с КГБ. «В 1988 г. в партии Демократический Союз сложилась “российская платформа”, ориентированная на НТС. На основе этой платформы в июле 1989 г. было создано общество “Свободная Россия”, которое возглавил Ю.А.Рыбаков (ныне депутат Госдумы). Основой программы “Свободной России” стал “ Путь к будущей России ” [16] . «Путь к будущей России» – брошюра НТС, игравшая роль программы [17] . В то же время в тогдашнем Ленинграде проводился всесоюзный семинар повышения квалификации руководящих сотрудников КРУ (Контрольно-ревизионных управлений). В перестроечной неразберихе Р.Евдокимову удалось подсунуть участникам семинара «Путь к будущей России» с отрезанными выходными данными (распространение изданий НТС тогда продолжало считаться уголовным преступлением). Брошюра была одобрена ничего не подозревавшими лекторами, ксерокопирована и рекомендована пятидесяти слушателям (в ранге руководителей КРУ союзных и автономных республик, краев и областей) в качестве лучшего учебного пособия по одному из курсов. По ней принимали экзамен (!), после чего она была рекомендована для изучения подчиненным участников семинара. Тогда же Р.Евдокимову удалось подготовить подпольный тираж (2000 экз.) все еще запрещенного «Архипелага ГУЛАГ» А.Солженицына.

В середине декабря 1989 г. КГБ возбудил против Р.Евдокимова и нескольких членов Демократического Союза «дело № 64» «по факту незаконного распространения в г. Ленинграде материалов антисоветского содержания». Вовремя предупрежденный Р.Евдокимов скрылся от ареста сперва у друзей в Ленинграде, потом на хуторе в Новгородской области и, наконец, в Грузии у бывшего солагерника. «Дело» было закрыто только в конце 1990 г. в условиях стремительно меняющихся внутриполитических обстоятельств.

Отдельно следует упомянуть о так называемых «орлах» – сочувствовавших НТС гражданах западных стран, тщательно проинструктированных и провозивших через границу в СССР книги и письма, а в обратную сторону – письма и рукописи. Имена тех, с кем им предстояло встретиться, их адреса, необходимые маршруты городского транспорта и прочее они заучивали наизусть, поэтому случаев провала почти не было. Однако полностью застраховаться в таких обстоятельствах, конечно, невозможно. Один из «орлов», западногерманский студент Фолькер Шаффхаузер, был арестован в январе 1967 г. и приговорен к 4 годам лагеря строгого режима по ст. 70 УК РСФСР. В феврале 1969 г. Шаффхаузера обменяли. Но на кого! В обмен на студента «советская сторона потребовала выпустить на свободу бывшего нациста, оберштурмфюрера СС Хайнца Фельфе, отбывавшего 14-летний срок в ФРГ» [18] . Что ж! как известно восточногерманская тайная полиция в значительной мере была укомплектована старыми проверенными нацистскими кадрами… В 1998 г. Шаффхаузер, теперь уже школьный учитель, вновь посетил Петербург, Москву и Потьму – камеры на Шпалерной, 25, Лубянку и лагерь в Мордовии. Встречался и пил водку с надзирателями и солагерниками. При помощи петербургской группы НТС был снят замечательный лиричный фильм «В Россию с любовью», так и не показанный у нас, но имевший такой успех в Германии, что несколько позднее на адрес наших солидаристов было отправлено несколько коробок гуманитарной помощи, и дело здесь, конечно, не в собранных вещах, а в сердечности отклика простых немцев.

В 1973 г. постоянные контакты с НТС установил Георгий Захарович Сарайкин. Связь осуществлялась через «орлов». Под псевдонимами его статьи печатались не только в изданиях НТС, но и в таких известных в мире газетах, как «Вашингтон пост» и «Дейли телеграф». В 1981 г. издательство «Посев» под псевдонимом Андрей Самохин опубликовало его книгу «Китайский круг России». Помимо анализа советско-китайских отношений в ней предсказывался грядущий распад СССР, действительно случившийся через 10 лет. В 1986 г. Сарайкин создал собственную «молекулу» НТС, которая впоследствии влилась в единую петербургскую организацию Союза. КГБ так и не смог выйти на след этого многолетнего активиста НТС.

Важным направлением в деятельности НТС был вывоз из страны рукописей литературных произведений, которые нельзя было опубликовать на родине. Некоторые связанные с этим обстоятельства с неизбежностью имели конспиративный характер. Речь, прежде всего, о самой процедуре передачи рукописи иностранцам и провоза ее через границу. В 1957 г. в «Гранях» были напечатаны стихотворения из пастернаковского «Доктора Живаго». Имя автора не называлось. Полный текст романа в «Посеве» тоже был, но права на его публикацию Пастернак, как известно, передал издательству Фельтринелли, где и вышла книга. Вскоре, в 1960 г. «Грани» опубликовали новую полученную из СССР рукопись – повесть «Неспетая песня», подписанную псевдонимом М.Нарымов. Вскоре стало известно настоящее имя автора – Михаил Александрович Нарица [19] .

Он родился в 1909 г. в псковской деревне, в 1935 г. поступил в ленинградскую Академию художеств, тогда же арестован и приговорен по 58-й ст. УК к 5 годам лагерей. В 1949 г. он вновь арестован, но в 1957 г. возвращается в Ленинград и заканчивает скульптурное отделение Ленинградского института живописи и скульптуры им. Репина (бывшую Академию художеств). Первая повесть Нарицы автобиографична. Своего авторства он не скрывал. Передав 9 экземпляров за рубеж (один из них и послужил основой публикации в «Гранях»), он послал еще один экземпляр вместе с письмом Хрущеву, а летом следующего года отнес рукопись редактору издательства «Советский писатель» Илье Авраменко. Тот вскоре зачитал автору рецензию, где, признав его человеком талантливым, саму повесть, по понятным причинам, всячески обругал. Однако в КГБ, судя по всему, не донес, потому что 13 октября 1961 г. арестовали Нарицу по доносу преподавательницы исторического материализма Академии художеств Т.Пименовой. Третий срок (по ст. 70 УК) ему пришлось отбывать в Ленинградской спецпсихбольнце на Арсенальной улице. К тому времени там собрались генерал Петр Григоренко, Борис Евдокимов, Владимир Буковский и другие. После снятия Хрущева их и Нарицу освободили.

Позднее Нарица переехал в Латвию, но продолжал писать художественные произведения, трактат по живописи (до сих пор сохраняющий свою ценность) и бороться за право выезда из СССР. В 1975 г. его вновь поместили в психбольницу, откуда освободили в 1976 г. с формулировкой «В связи с преклонным возрастом и тяжелым состоянием здоровья». В КГБ решили, что 67-летний писатель и художник долго не протянет и советской власти не опасен. «Однако Нарица оказался крепче, чем предполагал КГБ, а советская власть, наоборот, слабее. Нарица стал свидетелем краха и советской власти, и КГБ. Он умер в Латвии в 1993 г.» [20] . В 1996 г. его сын Федор издал в Петербурге сборник произведений своего отца. Но «Неспетая песня» и большая работа по теории живописи на родине не изданы до сих пор.

Завершая разговор о НТС в нашем городе, нельзя не вспомнить, что впервые в новой России бело-сине-красный национальный флаг был поднят тогдашним руководителем петербургской организации НТС Ростиславом Евдокимовым на митинге 7 октября 1988 г. на флагштоке стадиона «Локомотив» (сшит членом НТС Людмилой Бершацкой). Только через год с лишним небольшие трехцветные флажки стали выставлять на столы некоторые депутаты сперва в Ленинграде, а потом и в Москве. Но после августа 1991 г. знамя именно этих цветов стало Государственным флагом России…

Противодействие КГБ деятельности НТС на берегах Невы продолжалось до последних дней коммунистического владычества. 21 октября 1989 г., после выступления с лекцией в Публичной библиотеке из страны высылают заместителя главного редактора журнала «Посев» В.М.Рыбакова (Щетинского). 8 ноября 1990 г. – члена Совета НТС Б.Г.Миллера с супругой Н.А.Маковой (дочерью расстрелянного в 1953 г. при переходе через границу А.Н.Макова). Тем не менее, на следующий день в нашем городе открылась и, несмотря на ожесточенное противодействие властей, два дня продолжалась первая всероссийская конференция НТС. В ней участвовало 57 делегатов из 29 городов [21] . В декабре 1990 г. члены петербургского отделения НТС официально зарегистрировали Санкт-Петербургское общество российских солидаристов (СПОРС), а через несколько лет НТС был зарегистрирован в Москве как общероссийская общественно-политическая организация. Подпольный период его истории закончился.

В чем же особенности именно петербургских подпольщиков в сравнении с аналогичными группами в других городах и, прежде всего, в Москве? Сразу можно назвать две характерно питерские черты: явная склонность повышенного процента политически активных горожан к правому радикализму и сравнительно широко усвоенные навыки конспирации. Действительно, кажется, ни одна из политических организаций нынешней России, за исключением, пожалуй, лужковской фракции «партии власти», не может заявить, будто самое сильное из ее региональных отделений – московское, и это несмотря на то, что управляющие органы почти всех партий сегодняшней России находятся именно в Москве! Оплотом КПРФ служит так называемый «красный пояс», националистов – Кубань, у других организаций это могут быть какие-то иные российские провинции, Нижний Новгород, Екатеринбург, Самара... В Санкт-Петербурге сосредоточены самые сильные местные отделения НТС и «Яблока», одно из наиболее сильных отделений СПС. Петербургские избиратели до сих пор настроены настолько откровенно правым образом, что не совсем понятно, как коммунистам вообще удается хоть кого-то из своей среды протолкнуть в городское Законодательное собрание. Впрочем, провокационные по своей сути действия общероссийской и городской исполнительной власти, всеобщее воровство и коррупция постепенно, титаническими усилиями сдвигают вектор народных симпатий все больше влево.

Ни в одном другом городе страны не существовало так долго остававшихся нераскрытыми органами госбезопасности и настолько многочисленных антикоммунистических ячеек, как ВСХСОН и ряд других уже упомянутых группировок. Особенно показателен пример почти полностью параллельных дел Евдокимова – Долинина в нашем городе и Сендерова – Гершуни в Москве. Обе группы занимались одним и тем же делом – редактированием ИБ СМОТа, обе группы были связаны, прежде всего, с НТС, Евдокимов и Сендеров первыми в России открыто заявили о своем членстве в НТС и создали впоследствии его отделения в своих городах. Но петербуржцы, выполнив свою часть работы, сдали дела москвичам и продержались на свободе до тех пор, пока москвичей ни арестовали.

Как это объяснить? Можно, конечно, сослаться на заговорщицкие традиции, уходящие корнями то ли к народовольцам, то ли к Северному обществу декабристов, то ли к дворцовым переворотам XVIII столетия. Но значительно проще, согласно принципу Оккама, не умножать без нужды имеющиеся сущности, не усложнять анализ там, где многое лежит на поверхности. Во-первых, у нас почти никогда не было западных корреспондентов, на постоянной основе работавших бы именно в Ленинграде. Во-вторых, крайне ограничен в сравнении с Москвой и скован в общении был корпус дипломатических представительств западных стран. В третьих, в Москве случилась чрезвычайно специфическая ситуация, когда десятки тысяч освобожденных из ГУЛАГа «верных ленинцев», родичей всевозможных коммунистических заговорщиков со всего мира, родня дипломатических работников и других советских управленцев средней руки, а порой и самого что ни на есть высшего звена, скопились, естественно, в столице пролетариев всей земли. Эти люди, как правило, с одной стороны, могли получить сравнительно хорошее образование и имели доступ к полузакрытой информации, с неизбежностью превращавшей их в своего рода советских фрондеров. С другой стороны, тысячи и десятки тысяч якиров, красиных и гайдаров имели родственные и дружеские связи как среди недавних зэков сталинских лагерей, так и в высших эшелонах продолжавших делать успешную карьеру советских функционеров. В этих условиях в Москве сложились устойчивые и широко распространенные представления о ненужности и даже какой-то зазорности, какой-то нравственной ущербности излишней, по их мнению, склонности провинциалов к конспирации. В этом находили, порой, даже проявление провинциальной забитости в противовес столичной свободе и открытости. Но центром притяжения для всей русской провинции при советской власти по ряду причин стал именно Питер, Ленинград (в частности, это было связано с его насыщенностью заводами и научно-исследовательскими институтами военно-промышленного комплекса, обеспечивавшими Ленинградскому обкому КПСС влияние на центры «оборонки» по всей стране). Поэтому здесь сложился психологический тип, накопивший опыт, во многом противоположный московскому: отсутствие личных связей в высших звеньях власти развило ощущение беззащитности перед ней, но зато и чувство бескомпромиссной враждебности ко всем проявлениям этой власти; отсутствие надежной связи с зарубежьем породило уверенность в необходимости опоры только на себя самих.

В разговоре о подполье, особенно в петербургском контексте, людям современной русской культуры трудно не вспомнить «Записки из подполья» Ф.М.Достоевского. На первый взгляд у героя «Записок» только то общее с упоминавшимися выше персонажами нашей недавней истории, что они живут «в Петербурге, самом отвлеченном и умышленном городе на всем земном шаре» [22] . К сожалению, все сложнее. И поверхностный, и наоборот, слишком ушлый психоаналитик с легкостью вспомнят о традиционном патернализме российского государства; об отношении многих интеллигентов к нему как к злому отцу, «гадкому папашке»; о переносе ими на государство всех составных своего Эдипова комплекса; о развивающихся у них на его базе истерии и садомазохистских наклонностях. Эти последние, по мнению многих наших современников, у борцов с режимом проявлялись хотя бы в том, что в своем большинстве они понимали: рано или поздно арест, а за ним лагерь или психотюрьма, крах карьеры и, возможно, потеря семьи почти неизбежны. Иногда их даже в глаза обвиняли в желании прославиться таким извращенным методом.

Должен признать, что личные наблюдения подтверждают: изредка элементы подобного психологического механизма действительно прослеживались. И в этих случаях сближение с героем Достоевского, увы, возможно. Но в том-то и дело, что болезненные проявления бывали крайне редки, в том числе и у тех, кого КГБ официально объявлял сумасшедшим. В конце концов, элементы указанной психологической конструкции найдутся у всякого человека, пытающегося бороться с враждебными социальными и даже природными силами. В этом смысле они всеобщи, ибо без такой борьбы человечество не стало бы самим собой. Принципиально различие в противоположной этической и мировоззренческой направленности героя «Записок из подполья» и более или менее близких ему духовно действительных заговорщиков конца XIX – начала XX века с одной стороны и реальных подпольщиков времен коммунистической диктатуры – при некоторых сходных психологических чертах – с другой.

Эти отношения дополнительности и противоположности наталкивают на последний и, быть может, самый важный вывод из нашей темы. На мой взгляд, одним из любимых занятий русской интеллигенции за весь период ее существования были разные способы профанирования Гегеля. Сам переворот 1917 года в некотором смысле был такой гигантской профанацией – хотя бы потому, что извращенными и упрощенными гегельянскими схемами был насквозь пропитан не только русский марксизм, но и весь русский социализм. Поэтому, относясь сам с большой настороженностью к злоупотреблениям гегельянством, я призываю к особой сдержанности в отношении моих собственных последних выводов. Дело в том, что, занимаясь униженными и оскорбленными, заговорщиками и оппозиционерами коммунистического периода нашей истории, трудно не заметить, что к концу XX века сложился или почти сложился своего рода «ленинградский миф». Он одновременно развивает и дополняет «миф петербургский», но притом и противопоставлен ему. На первый случай можно выделить несколько основных блоков таких развитий-противопоставлений важнейших мифологем.

На событийном уровне основанию города, восстанию декабристов, убийству Павла и катастрофическим наводнениям классического «петербургского мифа» соответствуют основание советского государства, революции, блокада, убийство Кирова и катастрофические наводнения «мифа ленинградского».

Мифологизированным авторам-персонажам Петербурга – Пушкину, Гоголю и Достоевскому – отвечают мифологизированные же авторы-персонажи Ленинграда: Ахматова, Бродский и Довлатов. В данном случае я, конечно, никоим образом не намерен сравнивать их по степени одаренности, речь идет лишь о функциональном значении фигур этих писателей и поэтов для нашего города. Кстати, список можно расширить, причем не только писателями. Чайковским XX века для Ленинграда окажется Шостакович:

Притворившись нотной тетрадкой,

Знаменитая Ленинградка

Возвращалась в родной эфир [23].

Любопытно четкое разделение Ахматовой Петербурга и Ленинграда. Еще любопытней, быть может, их смешение Мандельштамом даже в рамках одного стихотворения:

Ты вернулся сюда, – так глотай же скорей

Рыбий жир ленинградских речных фонарей.

И тут же чуть позже:

Петербург, я еще не хочу умирать:

У тебя телефонов моих номера

 

Петербург, у меня еще есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.

Если же прочитать это стихотворение полностью, то легко убедиться в его вполне подпольном и вполне антикоммунистическом окрасе. Впрочем, хронологически оно выходит за рамки рассматриваемого периода [24].

Архитектурными символами-мифами Петербурга были «Медный Всадник», Петропавловка, Сенатская и Дворцовая площади, некоторые другие места города. Ленинград обзавелся собственными архитектурными и топологическими символами. Это «Большой Дом» (комплекс зданий Ленинградских КГБ и МВД); знаменитая тюрьма «Кресты»; ленинский паровоз у Финляндского вокзала; вечный огонь на Марсовом Поле; «броневичок», стоявший во дворе Мраморного дворца; конечно же, Пискаревка; воспетый Ахматовой, да и не только ею, Приморский парк Победы; а теперь еще Левашовская пустошь и место расстрела Гумилева и многих других на артиллерийском полигоне близ Ковалева. К этим же специально «ленинградским» символам в какой-то мере можно отнести ставшее легендарным в международном масштабе кафе с неофициальным названием «Сайгон», закрытое в самом конце минувшего века, и нынешний центр нонконформистской культуры на Пушкинской, 10. Как бы промежуточное значение связи-противопоставленности приобретают Дом Мурузи с квартирами Мережковского с Гиппиус и на тех же самых квадратных метрах (но, конечно, меньших числом) – Иосифа Бродского, а также шемякинские сфинксы с их откровенно двойственной символикой прекрасного и ужасного, до- и послереволюционного.

Такая сопоставленность двух мифов настолько хорошо вписывается в гегелевское развитие абсолютной идеи через фазис отрицания самой себя, небытия, что поверить в это почти так же трудно, как в бесплатный сыр. И все же, пока не удалось разглядеть мышеловки, можно предположить, что, если «петербургская идея» – тезис, а «ленинградская» – антитезис, наша обязанность искать и строить их синтез, который, позволю себе напомнить, по Гегелю отнюдь не среднеарифметическое между ними, а возвращение абсолютной идеи к самой себе на новом уровне.

Очень хочется верить, что в этом будущем, чаемом нами Петербурге, граде апостола Петра, не останется места ни подполью, ни коммунизму.


[ 1ВСХСОН. Материалы суда и программа. Серия «Вольное слово». Вып. 22. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1976. С. 5.   >>>

[ 2Свободное Межпрофессиональное Объединение Трудящихся. 1978 – 1998. СПб, 1998. С. 3.   >>>

[ 3Иофе В.В. Ленинград. История сопротивления в зеркале репрессий (1956 – 1987) // Тоталитаризм в России (СССР) 1917 – 1991 гг.: оппозиция и репрессии. Материалы научно-практических конференций. Пермь, 1998. С. 78—82.  Полиектов, Виктор. Секс, ложь и зона (опыт преодоления ГУЛАГа и тип политзэка в постсоветском кино). (Р.Е. Биографическая справка) // «Мансарда», журнал Санкт-Петербургского русского ПЕН-Клуба. Вып. 2—3. Б/м, б/г (СПб, 2000). С. 234.   >>>

[ 4Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс; Москва, «Весть», 1992. С. 117.   >>>

[ 5Христианский семинар. Серия «Вольное слово». Вып. 39. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1980.   >>>

[ 6Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс; Москва, «Весть», 1992. С. 148. Людмила Алексеева упоминает о типографии, раскрытой в 1977 г. в Ивангороде Ленинградской области, однако около 1980—1981 гг. у СМОТ были сведения (и попытки наладить сотрудничество) с так, кажется, и оставшейся нераскрытой типографией в Парголово (ближний пригород Петербурга, входящий в состав города).   >>>

[ 7Иофе В.В… С. 82.   >>>

[ 8Долинин В.Э. НТС в Ленинграде. 1950 – 70-е гг. // Тоталитаризм в России (СССР) 1917 – 1991 гг.: оппозиция и репрессии. Материалы научно-практических конференций. Пермь, 1998. С. 92. «Молекулярная доктрина В.Д.Поремского. Библиотечка солидариста. Серия политическая. Вып. 7. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1977.   >>>

[ 9Иофе В.В… С. 80.   >>>

[ 10«Посев», общественно-политический журнал. № 2 и след. М., 2000. 2-я страница обложки, выходные данные, раздел «Редакция».   >>>

[ 11Долинин В. Связь зарубежной организации НТС с оппозицией в Ленинграде. 1950—80-е годы. Рукопись. Принята к печати.   >>>

[ 12Долинин, Вячеслав. 1955 год. НТС в Ленинграде // «Посев», общественно-политический журнал. № 5. М., 1996. С. 47—51.   >>>

[ 13Русланов И. Молодежь в русской истории. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1972.   >>>

[ 14Разумный, Сергей. Вариант газовой камеры // Разумный, Сергей. Расстановка сил в КПСС и другие статьи. Никитин В. Чехословацкая трагедия. Комаров, Валентин. Сентябрь 1969 года. Серия «Вольное слово». Публицистическая серия, вып. 1. Франкфурт-на-Майне, Посев, 1972. Разумный, Сергей. Еще об одном преступлении советского режима // Казнимые сумасшествием. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1971. С. 472—490.   >>>

[ 15Разумеется, на момент написания статьи. С тех пор буйная карьера ВВЧ успела сделать еще несколько удивительных кульбитов.   >>>

[ 16Долинин В. Связь зарубежной организации НТС с оппозицией в Ленинграде. 1950—80-е годы. Рукопись. Принята к печати.   >>>

[ 17Путь к будущей России. Политические основы Народно-Трудового Союза российских солидаристов. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1988.   >>>

[ 18Там же.   >>>

[ 19Долинин, Вячеслав. Михаил Нарица и его «Неспетая песня» // «Посев», общественно-политический журнал. № 12. М., 1999. С. 34—36.  >>>

[ 20Там же. С. 36.    >>>

[ 21 Долинин В. Связь зарубежной организации НТС с оппозицией в Ленинграде. 1950 - 80-е годы. Рукопись. Принята к печати.  >>>

[ 22 Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в десяти томах. Т. 4. М., 1956. С. 136.  >>>

[ 23 Ахматова, Анна. Стихотворения и поэмы. Л., 1979. С. 378.   >>>

[ 24 Мандельштам О. Стихотворения. Л., 1973. С. 150 - 151.   >>>

 

Литература

Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс; Москва, «Весть», 1992.

Ахматова, Анна. Стихотворения и поэмы. Л., 1979.

ВСХСОН. Материалы суда и программа. Серия «Вольное слово», вып. 22. Франкфурт-на-Майне, Посев, 1976.

Долинин В. Связь зарубежной организации НТС с оппозицией в Ленинграде. 1950—80-е годы. Рукопись. Принята к печати.

Долинин В.Э. НТС в Ленинграде. 1950 – 70-е гг. // Тоталитаризм в России (СССР) 1917 – 1991 гг.: оппозиция и репрессии. Материалы научно-практических конференций. Пермь, 1998.

Долинин, Вячеслав. Михаил Нарица и его «Неспетая песня» // «Посев», общественно-политический журнал. № 12. М., 1999. С. 34—36.

Долинин, Вячеслав. 1955 год. НТС в Ленинграде // «Посев», общественно-политический журнал. № 5. М., 1996. С. 47—51.

Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в десяти томах. Т. 4. М., 1956.

Иофе В.В. Ленинград. История сопротивления в зеркале репрессий (1956 – 1987) // Тоталитаризм в России (СССР) 1917 – 1991 гг.: оппозиция и репрессии. Материалы научно-практических конференций. Пермь, 1998. С. 78—82.

Мандельштам О. Стихотворения. Л., 1973.

«Мансарда», журнал Санкт-Петербургского русского ПЕН-Клуба. Вып. 2—3. Б/м, б/г (СПб, 2000).

«Молекулярная доктрина В.Д.Поремского». Библиотечка солидариста. Серия политическая. Вып. 7. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1977.

Нарица М.А. Конец или начало? СПб., 1996.

Нарица, Михаил. Неспетая песня. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1964.

Нарица, Михаил. После реабилитации (Мемуары). Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1964.

Путь к будущей России. Политические основы Народно-Трудового Союза российских солидаристов. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1988.

Разумный, Сергей. Еще об одном преступлении советского режима // Казнимые сумасшествием. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1971. С. 472—490.

Разумный, Сергей. Расстановка сил в КПСС и другие статьи. Никитин В. Чехословацкая трагедия. Комаров, Валентин. Сентябрь 1969 года. Серия «Вольное слово». Публицистическая серия, вып. 1. Франкфурт-на-Майне, Посев, 1972.

Русланов И. Молодежь в русской истории. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1972.

Самохин, Андрей. Китайский круг России. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1981.

Свободное Межпрофессиональное Объединение Трудящихся. 1978 – 1998. СПб, 1998.

Свободный профсоюз трудящихся. Устав и другие документы. Серия «Вольное слово», вып. 30. Франкфурт-на-Майне, Посев, 1978.

СМОТ. Информационные бюллетени. Серия «Вольное слово». Вып. 34. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1979.

Христианский семинар. Серия «Вольное слово». Вып. 39. Франкфурт-на-Майне, «Посев», 1980

Коллекция Р.Б.Евдокимова Архива Гуверовского Института Войны, Революции и Мира (Пало-Альто, США).

Коллекция материалов и периодических изданий Архива Народно-Трудового Союза российских солидаристов и издательства «Посев» (Франкфурт-на-Майне, ФРГ).

Личный архив Р.Б.Евдокимова (Санкт-Петербург, Россия).

 

© Евдокимов Р.Б. 2007

К началу статьи

 
Введение Мегарегион Структура Контакты На главную
Путь к проекту Аналитики Этика Биографии Гостевая книга
О проекте К списку статей Условия участия Ссылки Стенограммы
 
Последнее обновление: 05.07.16

© Мегарегион - сетевая конфедерация 2004-2006